Глава 7. Первый деньГЛАВА 7.
ПЕРВЫЙ ДЕНЬ.
В замке нас встретили несколько человек – четверо в одежде слуг, и один, самый высокий и грозный на вид богатырь – в одеждах из белого шёлка, расшитого золотом.
Корсо испуганно прижалась ко мне и прошептала:
-Это – принц?
Я и сама порядком перетрусила. Этот бородатый мужчина никак не вписывался в наши представления об особе королевских кровей; даже отец был изящнее.
-Принцесса, - он подошёл и учтиво поклонился.
Подруга растерянно взглянула на меня, но тут он выпрямился и продолжил:
-Я – мастер Бахолион. К сожалению, вы пока не можете увидеться с Его Высочеством. Хочу извиниться и уверяю, что это временное неудобство.
-Что-то случилось? – обеспокоенно спросила Корсо.
-Немного приболел, - последовал ответ.
-Надеюсь, он скоро поправится, - чистосердечно пожелала подруга.
Один из слуг подошёл к нам, и меня словно током ударило: платье! Мы же не поменялись платьями! Ой, что будет…
-Вашу шубу?
Корсо замялась – видимо, тоже поняла всю сложность ситуации.
-А… можно переодеться в моей комнате?
Молодец! Я уж решила, что нас разоблачат. Но не успела я облегчённо улыбнуться, как мастер удивлённо спросил:
-Чем Вам здесь не нравится?
-Я… - она умолкла, опуская взгляд.
-Не выдумывайте. Снимать верхнюю одежду нужно в холле.
Под его непреклонным взглядом я сжала зубы и стащила тулупчик. Подруга с беспокойством посмотрела на меня, но шубу сняла.
Мастер и слуги удивлённо перевели взгляды с Корсо на меня.
-Как это понимать?
Всё, промелькнуло в голове, сейчас и рухнет моя надежда. Меня под белы рученьки проводят в покои, а подругу отправят мыть полы. А что скажут все эти люди, когда узнают, что мы всё это время притворялись?
И тут меня осенило. Повесив на вешалку тулуп и шубу, я невозмутимо обернулась.
-Разрешите?
-Говори, - кивнул богатырь, с подозрением смотря на нас.
Старательно изображая смущение и подавление желания захихикать, я сказала:
-Это небольшая шалость, принцессе захотелось.
Мужчина покачал головой; на его лице появился укор.
-Что ж. Слуги покажут Вашу комнату, - он изобразил поклон одной головой, и посторонился.
Чемоданы с одеждой были вынуты из кареты; взявшие их слуги начали подниматься по широкой лестнице, начинающейся чуть ли не у входа. Я только сейчас смогла оглядеться, как следует – холл действительно был большим, с арочным потолком и высокими окнами. Мы поспешили следом за слугами. Наверху, на маленькую площадку, лился приглушённый, вечерний свет из узкого окна. Отсюда не было видно солнца, зато открывался красивый вид на астрономическую башню со стеклянным куполом.
Мы вышли в длинный коридор, тянущийся вбок. Здесь окна были огромными, и я ещё долго любовалась башней, залитой яркими закатными лучами. У неё имелась внешняя лестница; глядя на крутые ступени, я удивлялась, как астроном не боялся по ним подниматься?
Наконец коридор кончился; мы свернули и снова начали подниматься. Я успела заметить дверь, ведущую в коридор, примыкающий к башне, и подумала, что непременно туда схожу!
Наконец мы оказались в покоях. Что это была за комната! Просторная, с уходящим ввысь остроконечным потолком, она была выкрашена в голубой. Множество узких окошек открывало вид на небо – хотелось подбежать к каждому, чтобы увидеть, что там внизу! Я обернулась на Корсо – она тоже была впечатлена.
Слуги вышли. Мы тут же, не сговариваясь, бросились к окнам.
-Гляди! Арка и какой-то спуск!
-Наверняка к воде! Видела коридор к башне? Там же речка внизу!
-А вон наблюдательный пост!
-Гляди! Наша карета!
Мы радовались, как дети. Подумать только – мы были как будто на вершине мира, где нам открывалось всё! Окрестности всё сильнее заливало красной краской заката, и землю прорезали длинные чёрные тени. А впереди, на темнеющем небе, начинали проступать первые звёзды.
Ужинали мы, несмотря на просьбу Корсо, отдельно. Меня проводили на кухню, где собирались остальные слуги – в-общем-то, их было немного, что удивило меня. Пятеро слуг, четыре служанки, сын одной из них – юноша лет четырнадцати в инвалидном кресле, да повариха. Как мне объяснила одна из служанок – говорливая Акита – это все, кто тут живёт – за исключением, конечно же, мастера и принца. Кроме того, на наблюдательных постах были воины – но они жили отдельно.
Богатство Цароса, с восторгом описанное матерью, в моих глазах как-то побледнело. Сидя за общим столом, я не прислушивалась к разговору, думая о подруге. Она-то там наверняка одна. Представив себе огромный обеденный зал – он получился похожим на тот, который был у нас во дворце – и одиноко сидящую во главе стола фигурку, я почувствовала, как от жалости сжимается сердце.
Однако, вернувшись в комнату, я застала подругу улыбающейся.
-Мастер составил мне компанию, - поделилась она, подбегая ко мне и порывисто хватая за руки. – Ох, я чуть не испортила всё! Ты ведь знаешь, что мои манеры не идеальны! Но мне всё-таки удалось сохранить лицо.
-И что говорит мастер? – поинтересовалась я, увлекая её к кровати.
Всё-таки побаивалась я этого богатыря. На вид он был таким грозным… И как Корсо сидела с ним за одним столом? Ей, небось, и кусок в горло не лез.
-Знаешь, поначалу я его боялась, - призналась она, садясь на пуховое синее одеяло рядом со мной. – Но потом он мне рассказал о Стаффе… ну, принце, ты знаешь, - она покраснела, как будто упоминание имени было непростительной фамильярностью.
-И что же?
-Оказывается, у нас с ним много общего – любовь к чтению, например, - её улыбка стала ещё шире. – Мне уже не терпится с ним познакомиться! А мастер, кстати, только с виду такой грозный. На самом деле он добрый, хотя и строгий.
Она зевнула.
В углу раздался звон напольных часов – десять.
-Ну ладно, - я вскочила. – Надеюсь, и дальше всё пойдёт так же хорошо! Вот только… где же буду спать я?
Тут только оглядела я комнату. Стол, два стула, пузатый шкаф да кровать. Неужели и ночевать мне придётся где-то со слугами?
-А я уже попросила мастера, чтобы тебе сюда принесли кровать, - с гордостью заявила подруга.
И тут же, словно в подтверждение её слов, двери открылись, и двое слуг внесли небольшую лежанку. Признаться, я была разочарована. Широкая кровать с бархатным пологом была куда как красивее и интереснее этого жалкого подобия. Следом за мужчинами вошла Акита – она несла свёрнутый матрас, одеяло и подушку.
Когда мы остались одни, Корсо смущённо проговорила, глядя, как я стелю лежанку:
-Может, я буду здесь спать?
Я недоумённо посмотрела на неё.
-Корсо, ну что ты, как неродная? Теперь принцесса ты! Не так уж я и изнежилась дома, чтобы стаскивать тебя с этой кровати!
-Но…
Я люблю подругу. Но порой мне хочется её убить! Дают – бери, как говорится, и не смотри на других! Она вечно заботится о других больше, чем о себе.
-Корсо, - я вновь обернулась к ней. – Мы же уже решили! Ты принцесса, я служанка. Это уже не роли, это жизнь. Так что, пожалуйста, веди себя соответствующе!
Она только кивнула. Я открыла шкаф, чтобы взять ночные рубашки, и тут же была огорошена неожиданным высказыванием:
-Однако ты зовёшь меня Корсо! А имя принцессы в брачном договоре – Леонилла!
Взяв рубашки, я развернулась к ней и шутливо склонилась:
-Прошу прощения, принцесса Леонилла! Договор-то отдала?
-Отдала, - вставая, чтобы я смогла расшнуровать корсет, она вздохнула. – И почему бы им не устроить для нас нормальную свадьбу, а не простой договор на бумажке? Неужели не хочется праздника?
-Вот и попроси своего принца при встрече, - заметила я. – Может быть, устроит для тебя такой праздник. Он же болеет, поэтому так и получилось.
-Могли бы и повременить со свадьбой, - возразила она.
«Вот уж действительно», - промелькнуло в голове.
Переодевшись, она забралась под одеяло; я же, вооружившись палкой с колпачком, пошла гасить светильники под потолком. Комната погрузилась во мрак; лишь из окон было видно, как вступает на ночной простор зелёный, обгрызенный серп луны.
-Спокойной ночи.
Право же, он не знал, кем ему сужден было стать. Когда он попал в руки человека, он мог только надеяться, что тот поймёт его суть и выразит её.
К несчастью, это оказался простой, ленивый и жадный делец. Человек мечтал только о выгоде, и сваял то, что мог продать за большие деньги.
Трава амне – весьма интересное растение. Из неё можно, пользуясь воображением, сделать всё, что захочется – хоть металлическую вышку. Несмотря на то, что довольно много не желающих трудиться рвали её иногда почём зря, амне не заканчивалась.
Не поняв её сути и сделав из травинки не то, чем она должна была стать, люди иногда получали от готового изделия всякие подлянки. Например, сделанный вами стул мог в один прекрасный день убежать; утюг – улететь, а то и закопаться в землю и начать грызть посевы.
Но несмотря на это, люди с завидным упорством продолжали собирать своенравную траву и творить.
Он был редкой травинкой – у него был голос. Иногда в мечтах он представлял себя птицей или даже человеком; рыкал в горах воображения диким львом или заливался кефиркой над бесконечной гладью океана.
Но каждый раз, возвращаясь к реальности, он видел поднадоевшую пустую комнату и вспоминал странное существо, научившее его говорить. Оно должно было стать взрослым человеком – но из-за болезни не смогло.
Они были похожи – будущее не сложилось.
Сегодня что-то изменилось – в комнате поселились две девушки. Они его не замечали, да и он не стремился общаться – кто знает, что у них на уме? Да и чем они отличались от слуг, разговоры с которыми были нежелательны?
Поэтому он только наблюдал. Наблюдал и слушал.
Девушки что-то скрывали. И эта информация наверняка заинтересует то существо, Стаффу, его учителя!