Корона для неудачника ч.4

[Василисище]

ЧАСТЬ 4.
МОНАРХ

За всеми делами прошло два месяца – Нат зарабатывал увечья и такие, при которых не мог встать с постели. Наступила осень, заметно похолодало, так что пришлось даже тёплой одежды прикупить. Королевский эскорт посетил все двадцать селений, заглянул Нат и на границу, где его едва спасли от граждан соседней страны, вздумавших устроить заход на чужую территорию. Посты были достаточно укреплены, но вырядившиеся в костюмы животных гардарийцы каким-то непостижимым образом пересекли контрольно-следовую полосу с металлической сеткой и насыпями песка. В итоге один из пойманных вырвался и прокусил Нату ногу. Зашивавший рану Тризнов весело заявил, что тело короля – своего рода мемориал, по шрамам которого уже можно прочитать всю его жизнь.
И вот наконец карета подъехала к дворцу. Король, уже не чувствуя ног от усталости, не нашёл в себе сил пройтись ещё и по столице. Он решил отложить дело до следующего дня. И сейчас Тризнов его поддерживал, следя, чтобы Нат не упал.
В холле их встретил мажордом и лично помог королю снять обувь и куртку. Гвардейцы разошлись, Кочерыжкин отправился отдыхать, а один из слуг был уполномочен проводить Криворучкина в одну из свободных комнат для придворных: писарь входил в свиту монарха, и имел привилегированное положение. Врач же, церемониймейстер и король направились в покои Ната.
В одном из коридоров они и наткнулись на королеву Эрменгарду. Та, конечно же, видела новости, и на её лице застыла смесь гнева и растерянности.
- Натрияхлоридий, - не обращая внимания на сопровождающих, сердито заговорила она. – Что ты о себе возомнил? Глаза короной заплыли? Исподтишка насаждать свои порядки, не посоветовавшись! Мало того что ты мог разъярить людей, так ещё и завершить начавшуюся карьеру где-нибудь в яме, споткнувшись по своей неудачливости!
- Матушка, - король почувствовал раздражение и досадливо нахмурился. – Я знаю, что делаю.
- А я думаю, ты просто решил, как зарвавшийся мальчишка, идти против воли родителей!
Нат вспыхнул и отстранился от врача. Негодующие взгляды матери и сына пересеклись.
- Вы забыли, кто здесь король? Мне решать, что делать со страной.
Он круто развернулся и направился прочь, Тризнов поклонился и поспешил за ним. Илиштольц взглянул на Эрменгарду.
- Он справится, не волнуйтесь.
- Но он же ненадёжен… он ведь неудачник, - пробормотала женщина растерянно.
- Кто и когда это сказал? Он хрупкий, но Царос – вовсе нет. Люди пережили Филиппа I. Уж одного неудачливого, но любящего страну правителя точно оценят. Вы видели репортажи? Возможно, вся его неудачливость заключается лишь в получении травм?

Оставшись один в покоях, Нат снял ремень и, рывком расстегнув камзол, швырнул его в сторону шкафа.
«Она в меня до сих пор не верит… и никогда не любила за неудачливость!».
Руки упёрлись в столешницу.
«Если бы на моём месте был Амари, она бы гордилась. Вечно он… он… лучший!»
Взгляд упал на нарисованный его руками портрет брата, который король рассматривал перед поездкой. Просил помощи. Нат рывком схватил изображение и прижал к груди.
- Амари, как мне тебя не хватает! – Вырвалось из самого сердца.

***

Вис Кас, как и Герда III, устал ждать коронации Амари. И ушёл из своего племени на поиски безделушек и славы как раз за день до того, как вождю пришло новое приглашение. И как раз тогда, когда заболел его шестилетний братишка. Мать семейства в итоге тоже не смогла пойти на торжество, и узнала о случившемся из уст вернувшихся соплеменников.
А воин пробегал по автономии два месяца, и наконец вернулся, груженый добычей. Когда он ясным солнечным днём объявился на пороге, как всегда по-кошачьи безупречно чист, да ещё и с мешком трофеев, Мурка даже не знала, как ей реагировать. Выздоровевший Шустер с визгом кинулся разбирать подвески и игрушки – мечта каждого, кто подражает кошкам, а мальчик был самым настоящим полукотом – а женщина взяла старшего сына за руку и отвела в уголок. Там и уселись на груду подушек.
- Что такое, мама, мяу? – Воин, заметив её рассеянный вид, внимательно заглянул в лицо женщины.
Она взяла его за руку, словно сама нуждалась в поддержке.
- Вис, мяу… ты же знаешь… что коронация состоялась, мяу?
Электронное кошачье ухо мужчины дёрнулось, хвост совершил виток. Едва узнав в одном из дальних селений автономии весть о смерти крон-принца, Вис засобирался было к другу, чтобы поддержать. Однако следующая новость – что новоиспечённый король отправился в путешествие по городам и деревням Цароса – поумерила его пыл. Возможно, Нату было проще уйти с головой в работу, чем вновь бередить старые раны, общаясь с друзьями и близкими.
Вис вернулся к завоеванию игрушек, подвесок и славы. Мать мог вполне утешить и Шустер, а дело воина – сражаться и нести домой трофеи.
Амари, конечно, не был его лучшим другом, но и чужим бы его назвать язык не повернулся. Когда теряешь друзей – это всегда больно. Но Вис рос с мыслью, что если между племенами вновь вспыхнет война, то ему придётся расстаться с многими товарищами. Мурсианами, как он, как погибший в бою отец. Но Амари был обывателем, а не воином, поэтому известие сильно потрясло. Однако он совладал с собой. В этом мире можно потерять любого внезапно, и отпускать вместе с ним себя – верх глупости. И Вис, скрепя сердце, свыкся с мыслью, что больше никогда не увидит старшего друга.
- Ничего, мама, мяу… ему там хорошо, мяу. Ещё увидимся, мяу.
Мурка вздохнула и уткнулась лбом в покрытую шрамами грудь сына. Тот обхватил женщину руками.
- Отпускать больно, мяу… он… он такой хороший мальчик, мяу…
Шустер заметил, что они притихли, и, бросив мячик, подбежал.
- Мама, мяу! Ты плачешь, мяу? – Проговорил он жалобно и обнял её за предплечье. – Хочешь, я побью того, кто тебя обидел, мяу?
Мурка смахнула набежавшие слезинки и с улыбкой взъерошила рыжую шевелюру полукотёнка.
- Ты мой защитник, мяу! Всё хорошо, мяу… ох, извини, что же это я, мяу, - она поспешно встала. – Шустер, дуй за клеёнкой, мяу! Сейчас обедать будем, мяу. Пушинка мне как раз оленью ногу отдала, такой наваристый супчик получился, мяу!
Обедали они под аккомпанемент бахвальств Виса: как он намял бока лучшим воинам племён, как выносил из их жилищ трофеи – разумеется, отобрал только самые стоящие. Шустер не мог не согласиться, что вещи чудесны. Мурка слушала с интересом, гордясь старшим сыном, а тот и рад был похвастаться, зная, что этим и отвлечёт мать, и покажет братишке, каким нужно вырасти. Только самым сильным и смелым!
После обеда воин вышел из домика, намереваясь сразу бежать во дворец утешать друга. Конечно, по дороге могли пристать соплеменники – силой помериться – но Вис не собирался задерживаться. Слишком важное дело.
Но не прошёл он и пары шагов, как увидел посреди поляны собравшихся мурсиан, окруживших вождя - Киса Брыся - и… Ната.
Каким же друг теперь был! Зелёный королевский камзол, расшитый лилиями и стеблями пшеницы, подчёркивал его стать, и он казался взрослее. И общался так непринуждённо, хотя в глазах затаилась печаль.
Вис не стал ждать, когда они закончат – ишь чего, игнорировать лучшего воина племени!
- Солёный, мяу! Эй, солёный, мяу! – Завопил он, рванув вперёд.
Нат обернулся, его лицо озарилось улыбкой.
- Вис Кас!
Кис Брысь едва успел посторониться, как подлетевший воин стиснул друга в объятиях. Нат засмеялся.
- Не вздумай реветь, мяу! – Вис отстранился и грозно взглянул ему в глаза. – Я-то тебя знаю, чуть что и…
- Ну-ка повежливее, - одёрнул его друг, не менее грозно глядя в глаза.
Воин даже несколько опешил, а вокруг расхохотались.
- …мяу, - закончил фразу Вис, оглядываясь.
Нат усмехнулся и взглянул на вождя.
- Спасибо за поддержку. Вы всегда будете желанным гостем во дворце, - и, схватив друга за руку, повёл к его дому.
Вслед раздались смешки и обещания разделаться с Висом за его непочтительность. Рисовались, конечно – они бы полезли в драку просто для того, чтобы отобрать звание лучшего.
- Оболтус, - подойдя к домику, Нат взглянул на друга. – Я ведь теперь король. Хотя бы на людях веди себя почтительно.
- Для меня ты всегда Приправыч, мяу, - Вис осклабился и взъерошил его волосы.
Король вздохнул, и друзья понимающе переглянулись. Они никогда не забудут Амари, но продолжать жить стоило.
Вис вошёл первым, и с порога возвестил:
- Его Величество Соляная Глыба, мяу!
- И его друг крысоед, мяу, - не удержался Нат, входя следом.
Вис усмехнулся и пихнул друга так, что тот полетел на мягкий пол. Только ему единственному и было позволительно так обзывать воина. Другой бы уже давно висел на дереве, лишённый электронных атрибутов, а то и с ополовиненным хвостом, попадись полукот.
Шустер, радостно вскрикнув, бросился к Нату.
- Солик, мяу! Солик, мяу!
- Ваше Величество, - с улыбкой поправил Нат, приподнимаясь. – Я теперь король, Шустер. Теперь ко мне обращайся только так.
Мальчик остановился, озадаченно склонив набок ушастую голову, и поправил свои круглые очки. А потом спохватился и кинулся снимать брату обувь, после чего взялся за туфли короля. Вскоре они сидели на подушках, попивая чай из няшника – растения в виде лапки, с молочным привкусом.
- Ну как ты? – После долгого молчания спросила Мурка.
- Уже примирился… думаю, справлюсь, - Нат оторвал взгляд от чашки и посмотрел на неё. – Извините, что долго не появлялся. Тяжело было вот так… а потом дела навалились.
- Ничего, мяу, - отмахнулась женщина. - Это хорошо, что ты в порядке, мяу. Ужасно, когда люди застревают в своём горе и не могут найти в себе силы жить дальше, мяу.
- На мне Царос. Нельзя же его оставить в нищете и недовольстве. Бардак в стране, но уже хоть что-то поправил.
- Молодец, мяу, - одобрила Мурка. – Похоже, у страны наконец появился умный правитель.
Мужчина признательно кивнул.



В столице Ната встретили теплее, чем в прошлый раз. Он обходил город, спрашивая или соображая, чем помочь, что можно сделать. Людей здесь было мало, что неудивительно – кому хотелось жить под боком у Филиппа I? Он ведь был как Крэйтон и ему подобные бургомистры и старосты – чуть что, сразу подвернувшемуся человеку несдобровать. Нищие ютились в отключённых от теплосети и водоснабжения домах, и хорошо, что учреждения ещё находили возможность оплачивать необходимое. Так король дошёл до детдома, который недавно отремонтировали по настоянию Амари.
Он первым шагнул за калитку на каменную тропинку среди площадки, поросшей жухлой травой. Ветер сорвал с растущей у входа яблони листья, и те пёстрым конфетти заплясали в воздухе. Неподалёку слышались детские голоса, раздавались смех и сердитые выкрики. А потом из-за дома выскочил потёртый мяч и с размаху влетел в кусты у тропинки. Следом с хохотом выбежала девятилетка с рыжими, как огонь, коротко стрижеными волосами. Она выхватила игрушку, застрявшую в густых зарослях, и тут же резко обернулась, заметив вошедших короля и свиту. Да так и остановилась, прижимая мячик к груди. А потом её веснушчатая мордашка просияла, и девочка замахала рукой.
Нат с улыбкой шагнул к ней, и тут же запнулся. Благо, Тризнов успел перехватить его руку, и король выпрямился. Девочка покатилась со смеху.
- Катя! А где «здравствуйте»? – Пожурил Нат, приближаясь.
- Здравствуйте! А вы что, же, совсем зазнались? Про нас забыли?
- Просто было много дел, - он растрепал её вихры. – Как вы тут?
Она вздохнула и пожала плечами, невольно оглядываясь на свиту. Понятно было без слов: они так и не дождутся ещё одного благодетеля. А потом Катя схватила короля за руку и потащила за дом. Они миновали арку деревьев и вышли на широкое пространство, где играли детдомовцы возрастом от трёх до шестнадцати.
- Эй! Смотрите, кто пришёл! – Крикнула Катя.
Дети отреагировали не сразу. Кто услышал, начали останавливать товарищей. Все взгляды обратились на гостей. И повисла странная, давящая тишина.
Нат даже оторопел, непонимающе разглядывая детей, которые некогда так радостно бежали навстречу. Теперь они будто боялись. Король машинально поправил манжету тёплого камзола, и тут же бросил взгляд вниз. Королевская одежда. И сам он был похож на отца. Что удивительного, если он сейчас как никогда напоминает Кровавого короля? Он выдохнул.
- Не бойтесь. Это по-прежнему я.
- Да! – Катя энергично кивнула. – Это же наш солёный принц!
- Катя! – Строго одёрнул Нат. – Повежливее.
- Ой, ладно вам…
- Имей совесть, - король опустился на колено. – А не то… как оставлю без конфет! – И он принялся щекотать девочку.
Та взвизгнула, пытаясь отбиться, и оба расхохотались.
- Какая страшная кара! Не надо! Буду звать Ваше Величество, только перестаньте! – Вопила Катя, задыхаясь от смеха.
Дети, почувствовав, что опасности нет, медленно приблизились. Нат опустил руки, заметно притихнув, когда сердце кольнуло старой болью. Амари сюда больше не придёт.
Девочка взглянула на него и по лицу всё поняла. А потом обхватила руками за шею и заговорила в самое ухо.
- Мне так жаль, что нет Амари… но проповедник сказал, что ему там хорошо. Не переживайте. Вы тоже отличный король, правда-правда!
- И… что теперь изменится? – Спросил двенадцатилетний Колин.
- Многое. Кроме моего к вам отношения, – король подмигнул.
- А это вот… вам, - восьмилетняя Аля протянула ему куклу в зелёном костюме, с жёлтыми волосами из обрезков пряжи. На тканевом лице блестели зелёные пуговицы разного размера, к голове была приколота бумажная корона.
Нат с признательностью принял подарок. Это же Амари! У него ведь зелёные глаза…
- Спасибо. Это очень ценно.
Аля понимающе улыбнулась. А Нат вдруг понял, оглядывая детей, почему ему не так больно находиться там, где они были с братом. Дети не плакали по крон-принцу, хотя очень любили его. Но боль уже притупилась, что в Нате, что в них. И это подарило надежду, что совсем скоро удастся вернуться к прежней жизни, не плача поминутно о погибшем.
А детдомовцы вдруг как-то засуетились, стали наперебой рассказывать новости. Обученный Натом грамоте Колин привлёк к учёбе нескольких сверстников, десятилетняя Регина похвасталась, что им удалось достать гитару, и попросила у короля струны.
- Вы же научите и нас играть? – С азартом спросила она.
Король не мог отказать. Ведь радостно, что дети проявляют интерес к овладению науками! А сам он играл хорошо – в подростковом возрасте учились с братом, подражая музыкантам.
Король с детьми ещё посидели на детской площадке, разговаривая на разные темы. Ната засыпали вопросами: каково это, быть королём. Он и отвечал, что успел понять: это очень ответственно и порой интересно. А также сложно: попробуй за день решить множество задачек!
- Или выучи за день все буквы, - он улыбнулся подопечным Колина, и те восхищённо заахали.
Вскоре, однако, их идиллия была прервана: пришли нянечки, чтобы вести детей на обед.
По столице можно было ходить небольшой группой, и Нат взял из сопровождающих только Тризнова, Илиштольца и Криворучкина. Сейчас свита поднялась со скамейки неподалёку, откуда от нечего делать наблюдали за королём и детьми. А потом направились с Натом к выходу.

Решившись наняться на работу к самому королю, Криворучкин не ожидал, что тот будет настолько отличаться от предшественника и королевы Эрменгарды. Да, он ездил по городам, стремясь лично устранить всякую несправедливость. Общался с людьми, своим поведением показывая, что они ему небезразличны. Это видели царосцы.
Оказавшись в свите, Криворучкин неожиданно открыл для себя другие стороны монарха, и будто озарение снизошло: Натрияхлоридий – тоже человек. Не просто ходячая неудача вперемешку с состраданием и жаждой действий.
Крик в ночи, повторяющий имя Амари Цароского, возмущения действиями наместников или раскаяние, если допустил оплошность. Самоотречение и справедливые обвинения. И он всегда компенсировал убытки, которые кто-то нёс, если король случайно что-нибудь ломал. Из всего этого сложился полноценный портрет человека тонко чувствующего и порой неуравновешенного. Эмоции часто главенствовали, но Натрияхлоридий не был лишён рационального мышления. И старался не повторять раз совершённых ошибок.
И вот теперь дети. С ними он ожил просто невероятно! Не отмахивался ни от кого, всех выслушивал и активно поддерживал разговор. Даже не отказался мяч покидать, хоть это и закончилось вывихом кисти. Криворучкин подумал тогда, что король может стать неплохим отцом… если повезёт найти невесту. Всё же невезение порой отталкивало, и тяжёлые травмы заставляли людей волноваться за жизнь владыки. А это был тот фактор, который сдержит общее счастье Цароса. Да и какая женщина вообще выдержит рядом с таким супругом?
«Хотя и к его травмам, наверное, можно привыкнуть», - Думал писарь, шагая позади и оглядываясь.
Король отвечал на приветствия, то и дело оступался или запинался, его поддерживали Илиштольц и Тризнов. В какой-то момент Натрияхлоридий умудрился подвернуть ногу, и пришлось немного подождать, пока боль притихнет. А потом король спокойно пошёл дальше, чуть прихрамывая, и от помощи отказался – не так уж сложно было шагать. Тризнов настаивать не стал, и это дало понять, что волноваться не о чем. И всё же такое терпение было ярким контрастом в сравнении с изнеженными богачами: любой из них приказал бы себя после такого инцидента нести. Но ведь Натрияхлоридий был привычен к боли…
Они проходили мимо ряда лавок, и король уже указал, куда нужно зайти – в книжную. А потом откуда-то сбоку донёсся грохот, а следом крик:
- Осторожно!
Слышавшие это резко обернулись. Из кустов между домами вылетело что-то чёрное. Криворучкин помнил только, как прыгнул вперёд, чтобы оттолкнуть короля с дороги, но нечто, в котором он спустя миг опознал рояль, опередило его, и каким-то образом миновав Илиштольца, отшвырнуло Натрияхлоридия прямо на открывшуюся дверь лавки.
Тризнов первым подбежал к упавшему королю и бесцеремонно оттолкнул рояль обратно. Вокруг поднялся шум, бледный покупатель так и застыл на пороге. А через кусты перемахнули на дорогу два обеспокоенных грузчика.
Илиштольц и Криворучкин поспешили к врачу. Тот уже отбросил разбитые очки и профессиональными движениями прощупывал пострадавшего. По лбу короля струилась кровь, а глаза были крепко закрыты. То, что он не шевелился, заставило сердце подскочить от нехорошего предчувствия.
- М-да, - прозвучал в неожиданно навалившейся тишине голос Тризнова. – Где здесь продают недорогие гробы?

Врач своей привычкой мрачно шутить подлил масла в огонь. Покупатель со слезами на глазах рухнул на колени, один грузчик подхватил другого, который потерял сознание. Кто-то взвыл. И на улицу, где произошло несчастье, хлынул народ.
- Не может быть! Он действительно мёртв?
- Только пробудилась надежда! Как же так!
- Во дворце бы сидел!
- Ну да, и ничего не делал?
- Ох, да на кого ж ты нас покинул, корми-илец!
- Хоть оставил после себя такую память…
Несколько людей сняли шапки. Тризнов потрясённо огляделся и нервно сглотнул. Понял, что натворил.
- А ну молчать! – Прикрикнул он. – Пошутил я! Быстро экипаж сюда! Да пошевеливайтесь, не то действительно помрёт!
Вой стих, толпа пришла в движение. Тризнов взглянул на дрожащего покупателя, прижимающего к груди бумажный пакет с чем-то объёмистым внутри.
- Успокойтесь, вы не виноваты. Всего лишь маленькая неудача. Идите себе домой.
Мужчина дёрнул головой – это могло сойти за кивок – и поспешно удалился. А потом по улице прогрохотал открытый экипаж. Врач осторожно подхватил монарха и устроил на сиденье. После чего подхватил уроненную аптечку и опустился рядом с пострадавшим, а Илиштольц и Криворучкин устроились напротив.
Вознице был дан приказ ехать во дворец, а Тризнов занялся остановкой крови.

***

Возвращение сознания сопровождалось страшной слабостью. Нат с тихим стоном схватился за голову и тут же ощутил под пальцами матерчатую повязку. Левую руку крепко обхватил гипс, на подбородке ощущался пластырь. Крепко же ему досталось – ещё бы понять, от чего.
Солнечные лучи светили прямо в лицо. Прищурившись, король прикрыл глаза рукой и огляделся. Всё те же стройные ряды аккуратно заправленных кроватей, дверь в кабинет чуть приоткрыта. А потом в тишину прокрались голоса.
- Он… выживет?
Матушка. Сквозь бесстрастность пробились взволнованные нотки, и король замер, не веря, что такое возможно. Дело не могло быть в том, что Эрменгарде снова придётся взойти на престол в случае его гибели – казалось, матушка даже рада будет избавиться от того, кто мотает нервы самим своим существованием, и тем более на троне.
«Нет… показалось».
- Травмы только выглядят страшно, - пояснил Тризнов – при королеве он не шутил. – Ничего, он ещё вскочит и снова будет доставать людей своим ненужным присутствием.
В голосе послышался смешок.
- Что ж, хорошо, - бросила Эрменгарда.
Стук каблучков по полу, хлопок двери. Король кое-как сел и, чувствуя, как кружится голова, встать с кровати решился не сразу. Вдобавок, опершись на ноги, он почувствовал давящую боль в правой, которую подвернул. А вроде почти не болела.
Он был одет в свою привычную зелёную пижаму с рисунком из светлых и тёмных ромбов. Лежать в палате, да ещё и да таком неудобном месте не хотелось, и мужчина, пошатываясь, хромая и держась за спинки кроватей, добрёл до двери.
Тризнов сидел за столом, листая медицинский журнал. Трудно отыскать медика, до фанатизма увлечённого своим делом, но придворный врач был именно таким. Краем глаза заметив, что дверь палаты приоткрылась, Тризнов поднял взгляд и кровожадно улыбнулся.
- Теперь я буду вытаскивать с того света короля. Чувствую, что повысил квалификацию. В честь этого вот новую карту вам завёл, - Он кивнул на внушительный том, лежащий на углу стола.
Нат только кивнул. Не менее пухлые папки заводил на него врач, когда понял, что юный пациент неудачлив. Король, держась за стенку, подошёл и опустился на кушетку.
- Матушка тут долго была? – Голос оказался невероятно слаб.
- Нет. Спросила только, когда вы трон освободите, - врач отложил журнал.
- А я только собрался его занять, - хмыкнул Нат и потёр лоб. – Чем это меня так?
- Слышали о рояле в кустах? В вашем случае это была далеко не метафора.
Король даже усмехнулся: жизнь умела преподносить сюрпризы.
- Ложились бы вы обратно.
- Я лучше в покои пойду. Там хоть есть, чем заняться.
- Ничего, кроме книги, позволить не могу. Страна ждёт, а вы своими занятиями только оттягиваете государственные дела.
- Да уж знаю… проводите?
Врач поднялся. Он бы и без вопросов помог Нату – хотя бы из опасений, что тот снова покалечится. Так, вдвоём, они не спеша направились по коридору к покоям. И уже подходя к лестнице, король заметил движение за приоткрытой дверью Янтарной комнаты.
Матушка проводила теперь там большую часть времени. Не удержавшись, король шагнул вперёд и остановился, увидев Эрменгарду.
Отсюда была видна и часть огромной картины, висящей на стене. Нат хорошо её помнил – там были изображены они с братом, сидящие за шахматной доской. Тогда ещё счастливые, несмотря на короля-тирана под боком. В дверной проём он мог видеть только Амари, держащего старшую фигуру партии. Художник сказал, что это будет символично.
Матушка провела рукой по изображению старшего сына, и бессильно привалилась к картине. У короля дрогнуло сердце. Он ведь чувствовал себя так же! А Эрменгарда… неужели ей было так же больно? Но как можно было скрывать собственные чувства?
Вихрем пронеслись в голове воспоминания, как он кричал от боли, рыдал в подушку. Весь дворец слышал. А она оставалась холодной и бесстрастной. Но оказалось, что матушка просто заперла свою боль, не позволила ей прорваться. Бессердечие было лишь маской.
«Выходит, не показалось… неужели она могла волноваться за меня? Всю жизнь не был нужен, а теперь остались одни… из всей семьи», - последнее промелькнуло озарением.
Ведь у них не было больше родственников, кроме андарийской правительницы и её сестёр, в чью семью когда-то входила матушка. Но те никогда не приезжали, не подали весточки, что желают знаться с Платоверами. Накатила безотчётная тоска. Эрменгарде ведь было более одиноко, чем Нату. У него были друзья, а она не могла похвастаться близкими отношениями с кем бы то ни было.
«А ведь я могу её поддержать, - возникла воодушевлённая мысль. – Это не то же самое, что друзья, и я не любим, в отличие от Амари. Но я больше не буду её сторониться».
Не отдавая себе отчёта в том, что делает, король шагнул вперёд, постучал в дверь. Эрменгарда быстро выпрямилась, но не обернулась.
- Кто там?
Ни следа горечи в её голосе. Нат замешкался. Не надумал ли он, что ей плохо? Но не просто так люди тянутся к изображениям погибших. И он открыл дверь.
- Матушка…
Она вскинула голову, потом спокойно обернулась.
- Вот как, ты уже очнулся.
Сердце пропустило удар. Эрменгарда смотрела так, будто они только что виделись за чаем.
«Это маска. Только маска. Ей тоже нужна поддержка… Праматерь, как бы я хотел быть таким же железным, стойко принимать удары судьбы!».
- Я хотел сказать… что всё будет хорошо. Против меня никто не взбунтуется, мне даже благодарны.
Она нахмурилась и резко ответила:
- Странно даже, как такой неудачник смог что-то сделать, не вызвав недовольства. Это всё, что ты хотел сказать?
Сердце сдавило. Снова она об этом. Не хочет подпускать. И Нат засомневался, что она когда-нибудь примет его помощь.
- Да… ну… доброго вечера.
Он ушёл с чувством разрастающейся в груди пустоты. Нат и сам не мог сказать, почему его задела неудачная, неуклюжая попытка пробиться через её барьер. Может быть, потому, что почувствовал: он мог сколько угодно завести друзей, но по-настоящему родной человек так и будет его сторониться. Из-за того, что Нат – неудачник…

***

Утро встретило короля милостиво: погода не поменялась. Привычно нашарив очки, Нат поднялся и распахнул шторы. Вместе с тусклым светом утра в комнату ворвался чуть приглушённый оконными стёклами щебет птиц.
Вчерашние сомнения и тревоги притупились, и вспомнил о матушке король уже спокойнее. Пусть он ей безразличен. Вчера она всего лишь переживала смерть Амари, а ситуация с Натом ей просто напомнила ту безысходность, которую она испытала у кабинета в тот роковой день. Да, она не примет младшего сына, но он обязан сделать хоть что-то, чтобы её подбодрить. Не хотелось, чтобы кто-то страдал так же, как он, пусть и молча.
В молитвенную комнату он вошёл в приподнятом настроении, готовясь осуществить свой план во что бы то ни стало. К тому же грела мысль, что сегодня он поставит зарвавшихся министров на место. Наконец власть в его руках, и он сам будет решать, что делать со страной. Больше ни один чиновник не посмеет творить беззаконие!
«Амари, я добьюсь, чтобы наши наработки не пропали зря. Спасибо, что поддерживал меня всю жизнь».
Мысли о брате отозвались в душе грустной теплотой. Ему не уничтожить в себе горечь потери, но ужиться с ней было возможно.
Эрменгарда несколько удивилась, когда он заявил, что прочтёт молитвы сам. И уже после обращений к Праматери они вдвоём направились в столовую.
Почувствовав в себе силы, которых был лишён в первые дни без брата, король отодвинул для матушки стул, и только потом опустился на своё место. И за завтраком предупредительно подавал ей всё, что она некогда брала сама.
Женщина была выведена из равновесия и не понимала, что происходит с сыном. Поездка сильно его изменила, он стал уверенным в себе, а теперь ещё и покровительственно брал на себя заботы о ней. Филипп I никогда не был мягок с ней, не пытался даже казаться примерным мужем и правителем. Так что сейчас она будто попала в ту сказку, о которой мечтает каждая девочка: рядом галантный кавалер, который предупреждает все её пожелания, старается угодить.
Будто душа Амари вселилась в тело брата.
«Он так похож на Амари, - её сердце сжалось от наплыва непонятных чувств. – Как это возможно, чтобы неудачник мог быть таким? Таким взрослым, умным… расположить к себе народ, чего-то достигнуть? Но ведь смог! И… он ведь мой сын. Второй, но всё-таки сын…».
Рука с ложкой дрогнула, но Эрменгарда привычно смогла взять себя в руки. Потом покосилась на Ната: не заметил ли? Но он в это время переключился на суп.
Она сама выловила фрикадельку и, чувствуя, что должна наконец что-то сказать, произнесла… и будто из себя выдавила признание. Кому она это говорила? Неужели неудачнику? Или же родному сыну?
- Натрияхлоридий. Ты… неплохо справляешься.
Нат замер – благо, ложку ко рту не поднёс, не то бы подавился! Чувствуя, как запылали щёки, он всё же взглянул на королеву.
- Благодарю.
И вдруг понял, что её одобрение ему тоже важно. Просто поддержка родного человека. Как же это было прекрасно…

***

- Значит, так. Власть сменилась, и порядки тоже. Теперь вы обязаны представлять мне правдивые отчёты. А я буду проверять, как вы работаете. Скажем, раз в месяц посещать случайный город. И если обнаружу, что вы о чём-то умолчали… от штрафа до увольнения. Я всё же сын своего отца, и могу быть крут.
Министры недоумённо переглядывались, пока монарх ставил условия. И сейчас казалось, что из-за повисшего напряжения воздух сгустился, мешая проникнуть в зал советов солнечным лучам, что делало помещение, обитое тёмным деревом, ещё мрачнее.
- А вы не подумали, куда скатите страну? Что вы вообще учудили? Людям только дай свободу, они на шею сядут и ножки свесят! Монарх якшается с подданными! Символ, недостижимый идеал – на грязных улицах! Это против правил, - Грибожуйский даже руками начал размахивать от избытка чувств.
- Улицы, - оборвал Нат. – Приведём в порядок. А король – ещё и пример для подражания. И именно монарху следует начинать с себя. Помогать бедным и слабым, ставить на место зарвавшихся чиновников. Не быть жестоким, наконец. Кто садился на шею Анри I? Кристоферу I? Именно при Филиппе I начались бунты и ропот. Он постепенно доводил страну до состояния пороховой бочки. Я её разминирую. И если вы будете этому препятствовать, отправитесь разбираться с недовольными лично, без охраны и оружия.
- Вы вздумали контролировать всю страну в одиночку? – Прогудел со своего места Спорышев.
- Пока не убедите, что вам можно доверять, буду. А многие из вас, между прочим, нахлебничают, - король шагнул вбок и начал обходить стол и собравшихся за ним по кругу. – Вот вы, Грибожуйский. Что такого культурного вы делаете? Назовите мероприятия, которые вы утвердили. Что молчите?
Министр культуры вздрогнул, будто ему на плечо опустилась не монаршья рука, а жирный паук.
- Правильно, последнее время спонсировали праздники мы с Амари. Видите ли, вас многое не устраивало, вы считали даже необходимые торжества лишней тратой денег.
Нат убрал руку и шагнул к следующему кандидату на заслуженный выговор. Министры кто пытался оправдаться, кто откровенно выговаривал, что поступал правильно.
- Филипп I бы не одобрил отчёта, и подданным пришлось ещё хуже, - поправив очки, заметил Защёлкин.
- Я не Филипп I. Так и быть, могу простить ваше поведение на первый раз. Но если моё условие не будет соблюдено – вылетите с должностей кефирками*.
Он обернулся к следующему. Бывший военный смотрел смело, и явно был готов защищать свою честь. Король не удержался от улыбки.
- А вот к вам, Фальцет, у меня нет претензий. Пожалуй, вы единственный, кто понимает важность своей роли. Не думал, что гардарийцы настолько хитры, чтобы обходить хорошо охраняемые посты. Так держать.
Фальцет встал, и они пожали руки.
- А вы не подумали, - долетел до них голос Спорышева. – Что уволите кого-то, а нового на его место не найдёте? Ваша импульсивность вкупе с неудачливостью сыграют с вами злую шутку.
- Может быть, хватит про неудачливость? – Нахмурился Нат, пристально глядя на него. - Вы не видели репортажей? Я могу осуществить свои планы. Мне верят. Никакого бунта не случится, потому что если я ошибусь, смогу всё переиграть.
- Словами люди быстро наедаются.
- А я не только говорю, но и действую. Хотите пари? К концу года я искореню нищету.
Над столом пронёсся дружный потрясённый вздох, многие скептически покачали головами.
- Разве что вы перебьёте малоимущих, - усмехнулся министр сельского хозяйства.
Нат загадочно улыбнулся.
- Посмотрим. Жду отчётов в следующем месяце. Все свободны… кроме вас, Защёлкин. Я хотел бы обсудить кое-какие финансовые вопросы.

Ближе к вечеру король собрал свиту в кабинете. Его довольный вид был многообещающим, и мужчины переглянулись.
- Благодарю за отлично проделанную работу вас всех, - Нат с широкой улыбкой опустился за стол. – Нам пришлось нелегко, но мы справились каждый со своей задачей. И в честь этого вручаю вам премию.
Ящик стола скользнул наружу. Криворучкин, Кочерыжкин, Илиштольц и Тризнов снова обменялись взглядами, и на этот раз с такими же, как у короля, довольными лицами. Наверное, стоило ожидать от Натрияхлоридия такой щедрости… но уж очень она была непривычна, исходя от правителя.
Что и говорить, Нат не шутил. Он раздал всем по пять тысяч радиек**.
- Вы заслуживаете большего, но это пока всё, что я могу вам дать. Надеюсь, наше сотрудничество продлится ещё долгие годы.
Свита горячо поблагодарила монарха. Выходя, все четверо заметили сопровождавших их гвардейцев, ждущих очереди. Нет, король определённо никого не забывал!

***

«Доброго дня, Натрияхлоридий I.
Соболезную вашей утрате, Амари прекрасный во всех отношениях человек. Да будет ему счастье в загробном мире.
Рада, что горе не затмило ваш разум, и вы достойно приняли удар судьбы. Я всегда буду вашим другом, и поддержу.
Единственное одолжение, которое вы можете мне сделать – это приехать первого числа следующего месяца на мою свадьбу.
С уважением, правительница Страны Вечного Лета Герда III».

Кое-что о свадьбах Нат знал: видел фотокарточки с торжества по поводу женитьбы отца на матушке. Но Эрменгарда тогда была куда младше Герды – всего тринадцать лет. С другой стороны, матушка изначально не претендовала на роль соправительницы, и её могли выдать замуж в любом возрасте, начиная как раз с тринадцати. Или из-за возраста и не претендовала.
Сейчас, посреди огромной площади на укрытом бархатом помосте, стояла Герда III в элегантном, облегающем белом платье, а на голове трепетал лепестками венок – он заменял фату, традиционную для Цароса. Короткие рыжие волосы легонько взмётывал ветер, щёки алели от смущения. Королева сама на себя не была похожа – где уверенная бесстрастность, где хитринка в глазах? Но в то же время чувствовалось, как она относится к жениху.
Тот казался вполне достойным своей невесты: красив, статен, с коротко обрезанными каштановыми волосами и маленькой бородкой. А ещё, что очень ценилось солнечниками, любившими лето и тепло: на его лице и руках видна была россыпь веснушек. Нат успел пообщаться с ним до церемонии, по традиции обменявшись любезностями, и первое впечатление сложилось самое положительное. Матушка как-то сокрушалась, что Герда III отказалась от кандидатуры Ната на роль мужа, и сейчас король понимал, что в итоге всё сложилось правильно. Георг был более подходящим на эту роль, да и у Цароса появилась надежда на возрождение – неудачливый, но амбициозный монарх.
Священник в традиционном чёрном меховом балахоне произносил речь о том, что сулит для страны этот союз, и люди вокруг внимали. Тишина в этом постоянно гудящем и суетном городе поражала. Отделанные стеклом высотки возвышались зеркалами под кристально чистым небом, ловили и отражали солнечные лучи. А те, дробясь, застывали бликами на дорогах, головных уборах и автомобилях, заполонивших все парковки неподалёку.
Высокопоставленных гостей было много – для них были приготовлены ряды стульев здесь же, на помосте – но среди них был лишь один правитель. Герда объяснила это просто: хорошие отношения у неё только с Натом да с Фердинандом III, чья страна Мурд находилась в другом полушарии и представляла собой едва ли не более развитую державу, чем СВЛ. С остальными отношения не сложились – ни с вечно воинствующей Романской империей на соседнем континенте, ни с маленькой, но гордой Андарией. Прочие же страны не представляли для СВЛ интереса – далеко и бесперспективно.
Фердинанд приехать не смог по каким-то важным причинам, и Герде пришлось довольствоваться только одним царственным другом. Да и Эрменгарду она приняла тепло.
Погрузившись в раздумья, Нат вздрогнул, когда необыкновенно громко прозвучало из усилителя рядом:
- Согласны ли вы, Ваше Величество, - по традиции сначала обращались к занимающему более высокое положение человеку, неважно, мужчина то или женщина. – Принять в мужья этого мужчину, делить с ним радости и горе, оберегать и хранить союз?
- Да.
Герда сияла, глядя в глаза жениха. Тот отвечал тёплой улыбкой.
- А вы, Георг Леннский, - жених являлся потомком древнего графского рода. – Согласны ли взять в жёны Её Величество, хранить ваш союз, не предавать и не обижать её?
Согласие со стороны мужчины. Священник воздел руки.
- Да будет ваш союз крепок и нерушим! Обменяйтесь кольцами.
Тут же к молодым приблизилась девочка с бархатной подушечкой, на которой блестели два золотых кругляшка. Поцелуй супругов вызвал бурю оваций, да такую, что недолго и оглохнуть. После чего, помахав подданным, молодожёны спустились к лимузину и сели в него.
Как и догадывалась матушка, коронации соправителя не было. Георг стал просто мужем королевы – Герда III предпочитала править в одиночку.

Снова встретились Нат с Гердой в холле. Молодожёны не могли оставить гостей, и самолично отвечали на поздравления и какие-то вопросы. После пожеланий счастливого брака гости направлялись в обеденный зал – туда как раз вела дорожка из лент, причудливо переплетающихся и тянущихся по стенам.
Эрменгарда как раз пожелала молодым счастья – чинно, спокойно. Ни доли зависти – а ведь её собственный брак не был счастливым. Даже удивительно, что она ни словом не обмолвилась, что дело может плохо кончиться.
- Благополучия вам и долгих совместных лет, - Нат с улыбкой пожал руку Георгу и поклонился Герде. – Счастье партнёров – моё счастье.
Королева улыбнулась своей лисьей улыбкой, но в ней вместо хитрости была лишь лучезарная радость.
- Благодарю. А нам пора за гостями.
Холл и правда опустел – не считая свиты Ната и молодожёнов. И всей компанией они направились в обеденный зал. Тут Нат и воспользовался моментом, чтобы узнать о традициях.
- Я знаком с таким правилом, когда царственные молодожёны бросают монеты подданным. У вас это себя изжило?
- Не совсем, - Герда была даже рада поделиться. – Мы тратим средства на подданных по-другому: дарим большие скидки на последние модели техники. Конечно, разница идёт предпринимателям.
- Очень передовой метод, - оживлённо отозвался Нат.
Он первым шагнул за угол, и тотчас на него навалилась темнота. Король и вскрикнуть не успел, как его обволокло что-то рыхлое и ароматное, и придавило к полу. Где-то снаружи раздались глухие восклицания, а Нат поспешно стал выкапываться из противно-податливой, сладко пахнущей массы. Снова во что-то влип!
Пальцы наткнулись на чью-то руку. Она тотчас обхватила его запястье и рывком помогла подняться. Король кое-как протёр глаза и очки, и обнаружил себя… посреди моря крема, из которого, точно камни, торчали куски развалившегося бисквита. Рядом стояли кондитеры и переглядывались. Судя по их перемазанным кремом рукам и ботинкам, именно они спасали неудачника, с которого сейчас с чавканьем опадали куски торта.
Герда прижала ладонь ко рту, в глазах затаилась смешинка. Георг только головой качал, их свита отвела взгляды. А вот Тризнов, Илиштольц и Криворучкин сделали вид, будто ничего не произошло.
Нат почувствовал, что краснеет. Мир под разводами крема на стёклах показывал, как крупно он опозорился, да ещё и подвёл хозяев. А Герда шагнула вперёд. Хрустнула под каблуком шоколадная фигурка, рука королевы в перчатке сжала руку гостя.
- Всё в порядке. А вы можете назвать меня спойлерщицей***!
Король недоумённо провёл рукой по волосам, пытаясь убрать то, что там могло запутаться.
- Я приказала изготовить два торта. Не хотелось бы ставить гостя в неловкое положение, - она подмигнула.
На душе потеплело. Он почти испортил торжество, но вместо обвинений его поддержали! Праматерь, Герда была едва не святой!
- Спасибо… пойду переоденусь, - выдавил он.
Слова благодарности, всколыхнувшей душу, никак не находились, но судя по взгляду Герды, она всё поняла.

- Уверена, что нам нужен такой партнёр? – Тихо уточнил Георг, направляясь с невестой дальше.
- Ты не представляешь, что может таиться в людях, которых не сломали жизненные трудности, - резонно заметила Герда. – Натрияхлоридий I ещё проявит себя как сильный правитель. И несмотря на его неудачливость, наше партнёрство – большая удача. Спойлерю тебе это.



***

Через месяц, получив отчёты, король вновь начал объезжать города и смотреть, как движутся дела и распределяется финансирование. Новичкам помогал разобраться, нерадивых снова ставил на место и делал последнее предупреждение: одумываются или вылетают. Но и многие его радовали своей преданностью делу.
Конечно, не все министры вняли словам короля. И как бы громко ни возмущались создатели липовых отчётов, король попросил их с мест. Жёстко так попросил, подкрепив слова гвардейцами. Оставшиеся – кристально честный Фальцет, смекалистый Защёлкин да нервный и трусоватый Грибожуйский – мысленно поздравили себя с сохранением работы.
Как следствие увольнения важных людей, у Ната прибавилось работы, но он ничуть не расстроился. Если бы нерадивые министры остались, ничего не изменилось, кроме того, что в совете заседали бездельники. А так появились места для тех, кто готов работать.
На объявления откликнулось множество кандидатов, даже было, из кого выбрать. Нат и выбирал, как умел – собеседование и испытательный срок. А там уж только время могло показать, правильный ли он сделал выбор****.

- Его Величество прямо живёт делом, - позже говорил Илиштольц. – Сразу видно, человек на своём месте.
- Таким счастливым он был только с братом… но это их общее дело, родная страна. Что удивительного? Король – супруг страны. И мне кажется, это идеальный брак.
Церемониймейстер глянул на королеву, стараясь скрыть удивление. Для неё такое признание, да ещё заслуг Натрияхлоридия, было непростым. И улыбнулся: лёд между матерью и сыном тронулся.
А Нат в это время активно втолковывал министрам, что они должны сделать сию минуту, и видя, что «старая гвардия» наконец прислушивается к его словам, не мог не чувствовать гордости за себя. Он смог даже их расшевелить. Наконец всё налаживалось.


КОНЕЦ
_________________________________________________________
*Кефирка – морская птица, похожая на чайку. Очень быстро летает.
**Валюта на ПлуМерке. Радийка равна нашему рублю, метанка – копейке.
***Спойлерю – аналог «вангую», предсказываю. Слово «Спойлеровка» стало среди плумеркцев нарицательным.
****Несколько неправильный выбор министров, но короля явно понесло.

@темы: пишу, Самый счастливый, Самый счастливый - фэнтези, Рисунки