Хорошо смеётся тот, у кого поехала крыша. ©
Зимой и летом одним цветом - кто это?
Правильно - я!
Меня уже начали узнавать водители автобусов. Сегодня один спрашивает, почему я в любое время года в одном и том же, и не национальная ли это одежда. Посмеялась. В каком месте может считаться моя бело-красно-в клеточку юбка национальной? Разве что нарядной деревенской. Вообще хочу сарафан или платье в клеточку, но такую ткань сейчас днём с огнём не найти. Сама в секонде брала. Но сейчас в этих магазинах одно УГ осталось. Вся надежда на ткань и свои кривоватые руки.
А теперь поэтично поговорим о дороге на работу.
Автобус останавливается прямо у залитой светом фонарей аллее, где в снегу утопают резные скамеечки. Там посреди примостилась гигантская статуя пчелы. Странно, но снежную шапку оттуда дворники почему-то не сметают, как делали это у нас с танками. Выходишь - в небе луна, и облака ватными шариками прилипли к переливчато-бархатному небу. Проходишь мимо светящихся витрин по снежной каше и углубляешься в полутёмные дворы, где тусклые фонари еле освещают приземистые домики.
И открывается город - даже не город, а сотни светлячков вдали. И ты бежишь, скользя по крутым, загибающимся тропинкам к россыпи блёсток внизу. Еле успеваешь схватиться за опоры ЛЭП, и прыгаешь в ров древнего монастыря.
А потом пробираешься по сугробам между величественной стеной здания и кирпичными опорами ограждения, поднимаешься на мостик и входишь в просторный зал, с трудом оттягивая тяжеленную, на пружине, дверь.
А ветер воет тебе вслед, неся вихри снежинок, и луна бледным пятном застыла в бесконечно далёкой вышине.
Да. Я люблю свою работу.
Правильно - я!
Меня уже начали узнавать водители автобусов. Сегодня один спрашивает, почему я в любое время года в одном и том же, и не национальная ли это одежда. Посмеялась. В каком месте может считаться моя бело-красно-в клеточку юбка национальной? Разве что нарядной деревенской. Вообще хочу сарафан или платье в клеточку, но такую ткань сейчас днём с огнём не найти. Сама в секонде брала. Но сейчас в этих магазинах одно УГ осталось. Вся надежда на ткань и свои кривоватые руки.
А теперь поэтично поговорим о дороге на работу.
Автобус останавливается прямо у залитой светом фонарей аллее, где в снегу утопают резные скамеечки. Там посреди примостилась гигантская статуя пчелы. Странно, но снежную шапку оттуда дворники почему-то не сметают, как делали это у нас с танками. Выходишь - в небе луна, и облака ватными шариками прилипли к переливчато-бархатному небу. Проходишь мимо светящихся витрин по снежной каше и углубляешься в полутёмные дворы, где тусклые фонари еле освещают приземистые домики.
И открывается город - даже не город, а сотни светлячков вдали. И ты бежишь, скользя по крутым, загибающимся тропинкам к россыпи блёсток внизу. Еле успеваешь схватиться за опоры ЛЭП, и прыгаешь в ров древнего монастыря.
А потом пробираешься по сугробам между величественной стеной здания и кирпичными опорами ограждения, поднимаешься на мостик и входишь в просторный зал, с трудом оттягивая тяжеленную, на пружине, дверь.
А ветер воет тебе вслед, неся вихри снежинок, и луна бледным пятном застыла в бесконечно далёкой вышине.
Да. Я люблю свою работу.
-
-
19.12.2014 в 04:05Зато можно потереть нос бронзовым статуям)))
-
-
19.12.2014 в 04:26-
-
19.12.2014 в 05:05